Идем, Джульетта, граф уже пришел!

Иди, дитя, и вслед счастливых дней
Ищи себе счастливых ты ночей.
Уходит.

Входят Ромео, Меркуцио и Бенволио с пятью или шестью
другими маскам и, за ними слуги с факелами.

Ну что ж, мы скажем в извиненье речь
Иль так войдем, без всяких объяснений?

Нет, нынче уж не в моде многословье.
У нас с собой не будет Купидона
С повязкой на глазах, с татарским луком,
Похожего на пугало воронье
И ужас наводящего на женщин,
Ни устного Пролога, что с запинкой
Сопровождает вход наш под суфлера.
Пусть думают о нас, что им угодно, -
Мы только протанцуем и уйдем.

Мне факел дайте: для веселой пляски
Я слишком грустен; я светить вам буду.

Нет, милый друг, ты должен танцевать.

О нет, вы в танцевальных башмаках
На легоньких подошвах; у меня же
Свинец на сердце: тянет он к земле
И двигаться легко не позволяет.

Но ты влюблен. Займи же пару крыльев
У Купидона и порхай на них!

Стрелой его я ранен слишком сильно,
Чтоб на крылах парить, и связан так,
Что мне моей тоски не перепрыгнуть.
Любовь, как груз, гнетет меня к земле.

Чтобы совсем ты погрузился, надо
Любви на шею камень привязать.
Но груз тяжел для этой нежной вещи.

Ужель любовь нежна? Она жестока,
Груба, свирепа, ранит, как шипы.

За рану - рань ее и победишь.
Ну, дайте же футляр мне для лица.
Надевает маску.
Личина - на личину. Ну, теперь,
Коль строгий взор во мне изъян заметит,
Пусть за меня краснеет эта харя.

Ну, постучимся и войдем, - и сразу,
Без разговоров, пустимся мы в пляс.

Мне факел! Пусть беспечные танцоры
Камыш бездушный каблуками топчут.
Я вспоминаю поговорку дедов:
Внесу вам свет и зрителем останусь.
Разгар игры - а я уже пропал!

Попалась мышь! Но полно, не горюй!
Коль ты устал, так мы тебе поможем,
И вытащим тебя мы из трясины,
Из этой, с позволения сказать,
Любви, в которой по уши завяз ты.
Однако даром свечи днем мы тратим.

О, нет!

Да, в промедлении своем
Мы тратим время, точно лампы днем,
Прими совет наш мудрый пятикратно.
Здесь пять голов; в них пять умов. Понятно?

Как знать? На этот маскарад умно ль
Идти нам?

Почему - узнать позволь?

Я видел сон.

Я тоже, - чем хвалиться?

Что видел ты?

Что часто лгут сновидцы.

Нет, сон бывает вестником судеб.

А, так с тобой была царица Меб!
То повитуха фей. Она не больше
Агата, что у оддермена в перстне.
Она в упряжке из мельчайших мошек
Катается у спящих по носам.
В ее повозке спицы у колес
Из длинных сделаны паучьих лапок;
Из крыльев травяной кобылки - фартук;
Постромки - из тончайшей паутины,
А хомуты - из лунного луча;
Бич - тонкий волосок, и кнутовище -
Из косточки сверчка; а за возницу -
Комарик - крошка, вроде червячков,
Живущих у ленивиц под ногтями.
Из скорлупы ореха - колесница,
Сработана иль белкой-столяром,
Или жучком-точильщиком, давнишним
Каретником у фей. И так она
За ночью ночь катается в мозгу
Любовников - и снится им любовь;
Заедет ли к придворным на колени -
И снятся им поклоны; к адвокату
На пальцы - и во сне он видит деньги;
На женские уста - и поцелуи
Сейчас же сниться начинают дамам
Но часто Меб, разгневавшись, болячки
Им насылает - оттого, что портят
Конфетами они свое дыханье;
Порой промчится по носу она
Придворного - во сне он милость чует;
А иногда щетинкой поросенка,
Уплаченного церкви в десятину,
Попу она во сне щекочет нос -
И новые ему доходы снятся;
Проедется ль у воина по шее -
И рубит он во сне врагов и видит
Испанские клинки, бои и кубки
Заздравные - в пять футов глубины;
Но прямо в ухо вдруг она ему
Забарабанит - вскочит он спросонья,
Испуганный прочтет две-три молитвы
И вновь заснет. Все это - Меб. А ночью
Коням она же заплетает гривы,
А людям насылает колтуны,
Которые расчесывать опасно.
Все это - Меб.

Меркуцио, довольно!
Ты о пустом болтаешь.

Да, о снах.
Они ведь дети праздного ума,
Фантазии бесцельной порожденье,
Которое, как воздух, невесомо,
Непостоянней ветра, что ласкает
Грудь ледяного севера и сразу
Разгневанный летит оттуда прочь,
Свой лик на юг росистый обращая.

Пусть этот ветер нас отсюда сдует.
Окончен ужин, и придем мы поздно.

Боюсь, что слишком рано мы придем.
Предчувствует душа, что волей звезд
Началом несказанных бедствий будет
Ночное это празднество. Оно
Конец ускорит ненавистной жизни,
Что теплится в груди моей, послав
Мне страшную, безвременную смерть.
Но тот, кто держит руль моей судьбы,
Пускай направит парус мой. - Идем!

Бей в барабан!
Уходят.

Музыканты ждут. Входят слуги с салфетками.

Где же Потпен? Что он не помогает убирать? Хоть бы блюдо унес да
почистил тарелки!

Плохо дело, когда все отдано в руки одному-двоим, да еще в руки
немытые!

Уносите стулья, отодвигайте поставцы, присматривайте за серебром! Эй
ты, припрячь для меня кусок марципанового пряника, да будь другом, скажи
привратнику, чтобы он пропустил сюда Сусанну Грайндстон и Нелли. Антон!
Потпен!

Ладно, будет сделано.

Вас ищут, вас зовут, вас требуют, вас ждут в большом зале.

Да не можем же мы быть тут и там зараз. Веселее, ребята!
Поторапливайтесь! Кто других переживет, все заберет.
Уходят.

они встречают гостей и масок.

Добро пожаловать! И пусть те дамы,
Чьи ножки не страдают от мозолей,
Попляшут с вами! Готов поклясться,
Что кто начнет жеманиться, у тех
Мозоли есть!
Одной из дам.
Ага, я вас поймал?
К Ромео и его спутникам.
Привет, мои синьоры! Было время,
Я тоже маску надевал и нежно
Шептал признанья на ушко красотке;
Но все это прошло, прошло, прошло.
Привет мой вам! - Играйте, музыканты. -
Эй, места, места! - Ну же, в пляс, девицы!
Музыка; гости танцуют.
Эй вы, побольше света! Прочь столы!
Камин гасите: стало слишком жарко.
Как кстати нам нежданная забава!
Старику, своему родственнику.
Присядь, присядь, любезный братец мой!
Для нас с тобой дни танцев уж прошли.
Когда в последний раз с тобою были
Мы в масках?

Да уж лет тридцать будет.

Нет, что ты, - меньше, друг, конечно, меньше!
На свадьбе у Люченцио то было.
На троицу, лет двадцать пять назад,
Не более, мы надевали маски.

Нет, больше, больше: сын его ведь старше;
Ему за тридцать.

Что ты мне толкуешь?
Каких-нибудь назад тому два года
Он был еще несовершеннолетним.

своему слуге
Скажи, кто та, чья прелесть украшает
Танцующего с ней?

Синьор, не знаю.

Она затмила факелов лучи!