Уильям Шекспир. Ромео и Джульетта. Перевод А.Григорьева.

Действующие лица:

• Эскалус, князь Веронский.
• Парис, молодой вельможа.
• Монтекки, Капулет - главы двух родов, состоящих между собою в кровавой вражде.
• Другой Капулет.
• Ромео, сын Монтекки.
• Меркуцио, родственник князя и друг Ромео.
• Бенволио, племянник Монтекки и друг Ромео.
• Тибальт, племянник синьоры Капулет.
• Фра Лоренцо, Фра Джованни - Францисканцы.
• Бальтазар, служитель Ромео.
• Самсон, Грегорио - слуги Капулет
• Абрам, из слуг Монтекки.
• Аптекарь.
• Три музыканта.
• Паж Париса.
• Мальчик.
• Пьетро.
• Офицер.
• Синьора Монтекки.
• Синьора Капулет.
• Джульетта, дочь Капулет.
• Кормилица Джульетты.
• Горожане Вероны.
• Гости и маски.
• Солдаты и сторожа.
• Слуги.
• Хор.

Место действия: Верона и частью Мантуя.
Входит хор.

В Вероне древней и прекрасной,
Где этой повести ужасной
Свершилось действие давно, -
Два уважаемых равно,
Два славных и высоких рода,
К прискорбию всего народа,
Старинной, лютою враждой
Влеклись - что день - то в новый бой.
Багрились руки граждан кровью;
Но вот, под роковой звездой
Чета двух душ, исполненных любовью,
Из тех враждебных родилась утроб
И обрела в их гибели ужасной
Вражда родов исход себе и гроб.
И вот теперь, о той любви несчастной,
Запечатленной смертью, о плодах
Вражды семейной, вечно раздраженной
И смертью чад лишь милых укрощенной,
Мы в лицах повесть вам на сих досках
Представим. Подарите нас вниманьем:
Пособим неискусству мы стараньем.

Акт первый.

Сцена I.

Верона. Площадь.
Входят Самсон и Грегорио, вооруженные мечами и щитами.

Самсон.
Грегорио, честное слово! Мы не дадим собою играть.

Грегорио.
Не дадим! Мы им не игрушки дались.

Самсон.
Я насчет того говорю, что если мы из себя выйдем, то так
хватим...

Грегорио.
Само собою, Нас-то бы только не хватили!

Самсон.
Я ведь на драку скор: только меня шевельни!

Грегорио.
Не легко тебя расшевелить-то!

Самсон.
Собакам - Монтеккам всегда меня легко, сразу.

Грегорио.
Шевельнуть - значит с места сдвинуть, а ведь, храбрость-то в
том, чтобы устоять на месте. Шевельнуть тебя - ты и удерешь.

Самсон.
Не от собак этого дома. Нет! Тут я на стену! Катай всех, и
мужчин, и баб!

Грегорио.
И выходит, что ты плох. На стену залезают только трусы. Не
держись стенки!

Самсон.
Правильно. Оттого женщин, яко сосуд слабейший, все и прут к
стене. И коли я только схвачусь с Монтекками, то мужчин попру от стены, а
баб припру к стене.

Грегорио.
Да, ведь, драка-то и у господ и у слуг промежду мужескою
пола.

Самсон.
Все единственно. Лупи мужчин, да пронимай и баб! Не уйти им от
меня целыми!

Грегорио.
Значит, прощай белый свет!

Самсон.
Иль от стыда не кажись на белый свет! Пусть кто, как знает,
понимает!

Грегорио.
Тот и поймет, кого проймет!

Самсон.
Да уж будут понимать, пока моя сила будет колом стоять; мяса-то
мне не занимать-стать!

Грегорио.
Хорошо, что ты не рыба, а то, ведь, был бы ты самой скверной
треской. Ну-ка! На-голо свое оружие: вон идут двое из дома Монтекков.

Входят Абрам и Вальтазар.

Самсон.
Меч мой готов. Задирай их - я буду сзади.

Грегорио.
Как? Уж и зад показывать?

Самсон.
Ты насчет меня, пожалуйста, не беспокойся!

Грегорио.
Из-за тебя-то не пришлось бы беспокоиться!

Самсон.
Давай, однако, по закону. Подожди, пока они сами начнут!

Грегорио.
Я нахмурю брови, когда пойду мимо них. Принимай, как хотят.

Самсон.
Не то что как хотят, а как смелости хватит. Я покажу им кукиш. Стерпят - значит плохи!

Абрам.
Это вы нам кажете кукиш, мессер?

Самсон.
Я точно кажу кукиш, мессер.

Абрам.
Вы это нам кажете кукиш, мессер?

Самсон
(тихо Грегорио).
А что? Закон на нашей ли будет стороне, если я
скажу, что им?

Грегорио
(так же).
Нет.

Самсон.
Никак нет! Совсем не вам я кукиш кажу. Я так сам по себе кажу
кукиш, мессер.

Грегорио.
Вы лезете, может быть, на драку, мессер?

Абрам.
На драку, мессер? Никак нет, мессер!

Самсон.
А если на драку, мессер, - я к вашим услугам, мессер. У меня
господин не хуже, ведь, вашего.

Абрам.
Да и не лучше!

Самсон.
Посмотрим, мессер.

Вдали показывается Бенволио.

 

Грегорио.
Говори, что лучше!.. Видишь сродственник нашего господина идет.

Самсон.
Не в пример лучше, мессер!

Абрам.
Врете вы! Самсон. Мечи на-голо, если вы не бабы! Грегорио, катай! Вспомяни старину!

Драка.
Входит Бенволио.

Бенволио. Разойдитесь, дурачье! Сами вы не знаете, что вы делаете.
Выбивает у них мечи.

Входит Тибальт.

Тибальт.
Как? Меч свой ты на эту сволочь вынул?
Вот лучше здесь на смерть свою взгляни!

Бенволио.
Хочу я только мира. Спрячь свой меч,
Иль им уйми со мною этих бестий!

Тибальт.
С мечом - и речь о мире! Это слово
Я ненавижу так же глубоко,
Как ад и всех Монтекков, и тебя!
Обороняйся лучше, трус!

Сражаются. Входят сторонники двух домов и присоединяются к дерущимся. Затем
прибегают горожане Вероны с палками.

Один из горожан.
Дубин, ножей и бердышей! Руби их!
Бей их - и Капулетов и Монтекков!

Входят Капулет в ночном платье и синьора Капулет.

Капулет.
Что тут за шум? Эй, дать мне длинный меч мой!

Синьора Капулет.
Костыль, костыль! Зачем меча ты просишь?

Капулет.
Меч, говорю! Идет старик Монтекки
И на меня мечом грозится, - видишь!
Входят Монтекки и синьора Монтекки.

Монтекки.
А! гнусный Капулет! Да не держи меня ты,
Пусти!

Синьора Монтекки.
Ни на единый шаг!

Входит князь со свитою.

Князь.
Бунтовщики! Спокойствия враги,
Сквернящие мечи сограждан кровью!
Не слышите вы, что-ль? Эй! люди! звери,
Огонь вражды погибельной своей.
Готовые тушить багряным током
Жил собственных своих! Под страхом пыток
Велю вам выбросить из, рук кровавых
Злодейством оскверненные мечи
И князя гневного суду внимать.
Все бросают оружие.
Уж третья ссора из-за вздорных слов! -
Твоей виною, старый Капулет,
Да и твоей равно, Монтешси, мир
Сих улиц возмущают! - Третий раз
Вероны горожане, забывая
Степенные обычаи свои,
За ржавое оружие берутся
Руками; старыми, чтоб разнимать
Старинную и ржавую вражду.
Когда, хоть раз еще, вы стогны града
Смутите, - жизнью вы тогда своей
Ответите за нарушенье мира.
Теперь же разойдитесь все, немедля!
Вы, Капулет, последуйте за мной,
А вы, Монтекки, в полдень, в древний замок
Прибудьте Вилла-Франкский, где творим
Обычно суд и правду мы. Теперь же
Всем разойтись под страхом смертной казни!

Уходят князь и свита, Капулет, синьора Капулет, Тибальт, горожане и слуги.

Монтекки.
Кто старую вражду здесь разбудил?
Скажи, племянник, был ты при начале?

Бенволио.
Здесь слуги вашего врага и ваши
Уже дрались до моего прихода...
Я вынул меч разнять их. Тут явился
Тибальт надменный с шпагой на-голо,
И вызовами воздух оглашая,
Мечом он воздух рассекал, свистевший,
Насмешливо в ответ ему. Пока мы
Менялись с ним ударами и бранью,
Толпа бойцов все больше прибывала
И, наконец, сам князь унять их вышел.

Синьора Монтекки.
А где же Ромео? Видел ли его ты
Сегодня? Как же рада я, однако,
Что не было его при этой схватке!
{Имена: Ромео. Бенволио, Меркуцио, как у Шекспира и его немецких
переводчиков, употребляются в стихе с едва слышным в произношении обращением
предпоследней гласной в полугласную (то-есть - Ромьо, Бенвольо, Меркуцьо)).

Бенволио.
За час, синьора, до поры, как солнце
Священное в златом окне востока
Явилось, - дух взволнованный увлек
Меня бродить в поля, и там, гуляя
Под сенью сикоморового леса,
От города на запад, видел сына
Я вашего, ушедшего бродить,
Должно быть, до зари еще. К нему я
Намеревался подойти, но он,
Меня завидя, скрылся в чаще леса.
Я, о его задумчивом настройстве
По собственному своему судя,
Которому всегда привольней как-то
В уединеньи, отдался своим
Мечтам, и не следя его мечтаний,
Я сам от уходившего ушел.

Монтекки.
Не раз его уж по утрам видали
Слезами умножавшего росу
И вздохами сгущавшего туманы;
А чуть всеоживляющее солнце
На отдаленнейшем краю востока
Аврориной постели занавески
Тенистые раздернет, - убежит
Сейчас же мой угрюмый сын от света
И, запершись, заслонит окна спальни
И, выгнавши отрадный свет дневной,
Создаст себе искусственую ночь он...
Ох! До добра не доведет его
Унылость эта, коль советом добрым
Ее причину мы не истребим.

Бенволио.
А вам известна ли причина, дядя?